|
Если в миру благочестивые прихожане причащаются раз в один-два
месяца, то послушники и иноки мужских монастырей – раз в две недели, а монахи
и священнослужители еще чаще. Им и говеть легче, и они, как проводящие более
духовную жизнь, более нуждаются в поддержке от сего Таинства. В связи с
особыми обстоятельствами (болезнь, опасность, великие посты, особые периоды
жизни) полезно причащаться более часто, чем обычно. Живущим в миру на
Причащение больше одного раза в неделю надо взять благословение у
священнослужителя того храма, где принимается Таинство. Бывает, что причащаться очень часто, почти ежедневно, стремятся
душевнобольные люди в надежде на исцеление, порой ссылаясь при этом на
благословение неких старцев. Иногда они устраивают с другими причастниками
состязание, чтобы причаститься первыми (или последними), видя в этом нечто
особенно благодатное. Такой подход нельзя считать нормальным как содержащий
неуважение к Таинству и вызывающий соблазн среди верующих. Причащение же
четыре раза в год по большим постам или один раз в год на Пасху в наше время
надо признать недостаточным. Оно может быть оправдано только невыдуманными
трудностями. Таинство Причащения и Исповеди прямым образом связаны со всей
духовной жизнью человека, из них Причастие – питающий ее корень. Как дерево,
лишенное корня, сколько за ним ни ухаживай, постепенно засыхает, так и
духовная жизнь без причащения Святых Тайн постепенно угасает, несмотря на все
усилия поддержать ее молитвой, благотворительностью, постом или чем-то другим.
Кроме того, Причащение – видимое свидетельство, и для себя и для других,
нашего единства со Христом и Церковью. То, как человек часто причащается и исповедается, как ведет себя при
совершении этих Таинств, может много сказать опытному духовнику. Редкое
Причащение и Исповедь, скорее по обязанности, чем по желанию, говорят о
вялой, затухающей духовной жизни. Стремление уклониться от этих Таинств,
дискомфортное состояние при их совершении, искушения, не допускающие человека
до Причастия, а также регулярно повторяющиеся греховные и психические срывы в
воскресные дни, великие праздники, великие посты – признаки ложного духовного
направления и доступа к душе злых духов. В монастырях всерьез говорят о
праздничных искушениях. Они состоят в том, что бесы пытаются испортить
праздничное торжество всей братии через людей, подверженных их влиянию.
Подобные люди регулярно в эти дни устраивают ссоры по самым разнообразным
поводам, предъявляют начальству ультиматумы, открыто выражают свое
недовольство, бросают порученное им послушание: на клиросе, в трапезной, в
котельной, в гараже, на воротах, отказываются выполнять распоряжения старших,
допьяна упиваются, - словом, нарушают обычное течение монастырской жизни.
Начальство же и братия, вместо праздника и впридачу к праздничной нагрузке,
вынуждены искать им замену и заниматься разбором этих происшествий. Понимая
истинные причины происходящего, следует заранее приготовиться к искушениям в
праздник: настроиться терпеть все, быть к другим снисходительным, откладывать
все выяснения отношений «до завтра», не подавать повода к соблазну немощным,
угашать возникающие конфликты смирением, приготовиться к повышенной нагрузке
и дополнительным послушаниям. И, конечно, благодарить Господа, если праздник
прошел спокойно. Среди искушений, мешающих человеку причаститься, важное место,
особенно для людей молодого возраста, занимают ночные осквернения. Считать ли
их грехом? Если мы подали к сему повод, например, излишеством в еде,
смотрением, чтением, или помышлением недозволенного, то – да. Когда же оно
случилось по естественному закону жизнедеятельности тела, то это не личный
наш грех, а следствие общей для всех нас греховной поврежденности
человеческого естества. Если это случается редко, то Причащение откладывается
до ближайшего следующего праздника. Если же оно, как нарочно, происходит
перед каждой попыткой причаститься, то в этом усматривается бесовское
искушение с целью воспрепятствовать Таинству, и духовник разрешает
Причащение. Не раз приходилось слышать от новоначальных вопрос: «Почему после
Причастия я не чувствую благодатного настроения?» Потому что плоды Причастия
состоят не в хорошем настроении сразу после него, хотя и это иногда бывает.
Некоторые даже пытаются ощутить что-то особенное во вкусе хлеба и вина,
посредством которых это Таинство совершается. Искать следует не там. Плоды
Причащения состоят в очищении души от грехов, в укреплении наших духовных
сил, защите от демонов, в благословлении нашей жизни, в просвещении нашего
разума, выведения нас на путь спасения, в общении с Господом. Нам знакомы
разные формы общения: беседа, встреча, переписка. Причастие – особая,
дарованная нам Господом, непохожая на другие, форма общения христиан с
Господом, которое происходит в глубине нашего духа. Более того, при
совершении этого Таинства творится нечто недоступное нашему пониманию, о чем
написано в Евангелии и молитвах ко Св. Причастию. В момент же Причащения все это принимается верою, а отнюдь не
органами чувств. Последствия Причащения могут сказаться через недели, месяцы,
годы в различных явлениях человеку милости Божией: в оживлении духовной
жизни, в избавлении от опасностей, в облегчении телесных и душевных болезней,
в улучшении качества молитвы, в исчезновении многолетней вражды, в
неожиданном исполнении благочестивых желаний. Со времени Адамова падения все люди – грешники, но бывают грешники
кающиеся и некающиеся. Между ними очень большая разница. Бог, Который
одновременно справедлив и милостив, к первым обращается Своей милостью, а ко
вторым – справедливостью. Суд же грешника по Божественной справедливости
однозначно заканчивается вечными муками в аду. Прощение грехов по милости
Божией кающийся грешник получает в таинстве Исповеди. «Аще беззакония
назриши, Господи, Господи, кто постоит? Яко у Тебе очищение есть» (Пс. 129,
3). Исповедь служит одновременно орудием осознания грехов и очищения от них. Для совершения Таинства Исповеди необходимо выполнение некоторых
условий, без которых цель – прощение грехов, – не будет достигнута. Эти
условия: - Не скрывать грехи сознательно. Если мы не готовы открыть некоторые
из своих грехов, лучше отложить Исповедь и Причащение, чем искушать Господа. - Иметь сокрушение, сожаление, раскаяние в соделанных грехах, хотя бы
умственное. Ибо некоторые рассказывают о своих грехах без раскаяния, даже с
похвальбою. Бывает и такое, что человек уже заранее грешит с мыслью:
«Согрешу, а потом пойду покаюсь», – зная, как легко получить разрешительную
молитву на общей Исповеди. Однако не следует в подобном случае уповать на
формальную сторону дела. Получить действительное прощение у Бога будет
намного труднее. - Должно быть намерение исправиться. Не всегда покаявшийся имеет силы
исправиться в одночасье, но он обязан вести посильную борьбу с грехом после
Исповеди. Пусть мы согрешим сызнова тем же грехом невольно, неосознанно, под
действием непосильного искушения. Это уже совсем не то, что творить его
сознательно, охотно, без сопротивления. - Необходима вера в прощение исповеданных грехов. Если мы сами не
верим, что грехи нам прощаются, бываем похожи на нищего-чудака, который
просит милостыню, а когда ему подают – отказывается брать. Если священник видит, что эти условия не соблюдаются, ему следует
выправлять ход Исповеди дополнительными вопросами, например, такими:
«Раскаиваетесь ли вы в этих грехах? Намерены ли вы бороться со своим
грехом?», или «То, что вы рассказываете, выходит за рамки Исповеди, давайте
вернемся к своим грехам». Исповедь обычно совершается перед Причащением, хотя можно
исповедаться и без Причастия. Причащаться же без Исповеди мирянам в Русской
Православной Церкви не принято, и сие есть благо для самих же причастников,
т.к. от недостойного Причащения можно и заболеть, и умереть (1 Кор. 11,
27-30). Первая в жизни Исповедь для взрослого человека бывает трудной: мы
привыкли скрывать от других, даже самых близких людей, свои плохие поступки,
а тут, о ужас, надо открыть не только дела, но и мысли, намерения незнакомому
человеку, пусть даже и священнику. Конечно, мы исповедаемся Богу, а священник
здесь находится лишь в качестве свидетеля, однако все же как-то не по себе…
Но вот мы, наконец, решились. Появляется следующий вопрос: «С чего начать?»
Позади – длинный обоз прожитой жизни, о чем надо говорить, о чем нет – не
ясно, ведь Исповедь это не автобиография? В подобном затруднении для помощи
служит список общих грехов, из которых начинающему предлагается выписать свои
грехи на отдельный листок и прочитать их на Исповеди. Первую Исповедь не
следует соединять с первым Причащением, чтобы в полной мере ощутить
впечатления от этого великого события в нашей жизни. Впрочем, это только
совет. Для первой Исповеди нежелательно приходить в большой праздник, когда,
по причине множества причастников, священник может уделить нам всего
полминуты. Для первого же Причащения желательно выбрать большой праздник или
воскресный день. После первой Исповеди мы обнаружим, что исповедали не все грехи:
через некоторое время память выдаст нам новую «порцию». Эти грехи также надо
отнести на Исповедь, и поступать так до тех пор, пока память не очистится от
неисповеданных грехов. После этого остается исповедовать только грехи
«текущие», хотя еще долгие годы будут возникать в нашей памяти отдельные
грехи даже из раннего детства. Хорошо записывать их, чтобы не забывать до
ближайшей Исповеди. Они для того нам и вспоминаются, чтобы очистить их покаянием.
Со временем мы начнем замечать за собой грехи, которых раньше не видели или
не понимали, что это грех. Очень часто, оказавшись перед Крестом и
Евангелием, мы совсем забываем, что собирались сказать, вот почему листок с
записанными грехами будет необходимым спутником нашей Исповеди на многие
годы. Исповедь – не беседа на духовные темы, не рассказ о своей жизни с ее
трудностями, неурядицами, проблемами со здоровьем, сложными взаимоотношениями
с родственниками и соседями, не испрашивание советов по житейским вопросам,
что часто присоединяется к Исповеди и мешает ей. Исповедь – это просто
перечисление своих грехов с чувством своей виновности в них, сожаления о
содеянном, с намерением исправиться или хотя бы бороться с грехом. Многие сетуют, что при Исповеди не имеют слез и не испытывают
покаянных чувств, и даже пытаются насильно выжимать из себя слезы перед
аналоем. Чувства – не в нашей власти, чтобы мы могли вызывать их по
собственному желанию. Они – дар Божий, который и подается, когда Богу угодно.
От нас же зависит умственное покаяние, вновь повторим: признание себя
грешником, сожаление о своих грехах, усилия исправиться, – этим и следует
довольствоваться до времени появления настоящих покаянных чувств. Если же и
дает Бог такие чувства, то правильнее будет излить их, вкупе со слезами,
сердечными воздыханиями, покаянными воплями и земными поклонами, без
свидетелей, а в храм принести уже их тихий плод – смиренное и сокрушенное
сердце. Во время богослужения, на людях, желательно сдерживать чрезмерные
проявления своих, пусть самых правильных, переживаний. А может ли быть плач без слез?
Оказывается, может. Если человек богоугодно скорбит и печалится, то это
вменяется ему в плачь, хотя бы слез у него и не было. Некоторые св. Отцы
считают такого рода плач даже предпочтительнее слезного в видах смирения.[1]
Бывает, что после Исповеди тяжелых грехов не чувствуется облегчения
совести. Это указывает на недостаточность покаяния и необходимость понести
епитимию. К епитимии нельзя относиться как к расплате за грех. Расплатиться с
Богом за согрешение мы никаким способом не сможем, но получаем прощение по
милости Божией за покаяние. Епитимия
-- средство усиления нашего покаяния. Как бы то ни было, епитимия за большие
грехи необходима. Самое лучшее, если она будет наложена священником с учетом
тяжести греха и возможностей грешника. Священник не должен накладывать
епитимий непосильных и безсрочных. При самовольном оставлении непосильной
епитимии душе кающегося наносится очень большой вред. С наступлением старости
или при утрате здоровья исполнение безсрочной епитимии может стать
невозможным, а изменить или отменить ее может только тот священник, от
которого она получена. Где же искать того священника? Найти его бывает уже
невозможно. В таких случаях приходится обращаться к епископу. Часто священник
упорно не хочет давать епитимию, несмотря даже на просьбу кающегося. В этом
случае возможно назначить епитимию себе самому. Утешительно то, что за
исповеданный грех человек не будет осужден на вечные мучения. Даже в том
случае, если грех был смертный, священник не назначил епитимии, а у
согрешившего покаяние было недостаточным. Епитимию тогда даст ему Сам Бог,
наказав его в земной жизни, чтобы помиловать в жизни вечной. Епитимия от Бога
часто бывает по виду подобна согрешению: если мы кого-то оскрбили – и нам
придется претерпеть оскорбление, если обманули – сами станем жертвой обмана,
украли – и у нас украдут. Поэтому существует даже поговорка: «Чем грешим, тем
и наказываемся». При поступлении в монастырь все епитимии, наложенные в миру,
отменяются или согласовываются с монастырским духовником, так как они могут
помешать исполнению послушаний и соблюдению распорядка монастырской жизни. По
этой же причине кратковременно гостящие
в обители священнослужители не должны давать насельникам больших
епитимий. Монастырское начальство, допуская их к Исповеди, должно обратить
внимание на то, что насельники монастыря не распоряжаются сами своими силами
и временем, но находятся в послушании. Поэтому кающихся в серьезных грехах,
нуждающихся в большой епитимии, они должны направлять к монастырскому
духовнику. В исповедании некоторых грехов есть свои особенности. Например,
блудные грехи исповедаются без подробностей, достаточно указать вид греха,
сколько раз он был сделан, давность совершения, а глубину и искренность
своего покаяния надо доказать несением епитимии и исправлением. Пишу это
потому, что некоторые священники при исповедании блудных грехов придают
особое значение описанию подробностей их совершения. «Исповедуя грехи свои
Господу, не входи в подробности плотских деяний, как они происходили, чтобы
тебе не сделаться наветником самому себе»[2].
При исповеди богохульных грехов и сквернословия не надо произносить повторно
тех богохульств и непотребных слов, в которых мы каемся. Регулярно исповедуясь, мы заметим вскоре, что у нас есть грехи,
которые мы, однократно исповедав, можем больше не совершать, или же они
повторяются очень редко, от случая к случаю. Обычно это грехи большие,
серьезные. Другие же согрешения, сами по себе, казалось бы, и небольшие, мы
повторяем ежедневно, говорим о них на каждой Исповеди, а исправить никак не
можем. Таковы гордость, тщеславие, чревоугодие, осуждение, пустословие,
раздражительность, лень, блудные мысли и т.д. Несмотря на кажущуюся их
незначительность, они на самом деле – исполины греховного мира. Мы должны
исповедовать их на каждой Исповеди, а между Исповедями вести с ними брань,
своего рода позиционную войну, тесня и обезсиливая противников. С годами
придут и успехи, но полной победы над ними, скорее всего, мы не одержим до
самой смерти. Унывать и впадать в отчаяние по этому поводу не следует.
Подобно тому, как воины, погибшие на поле брани, не считаются побежденными и
достойны награды, и мы, если боролись до конца и умерли в борьбе с грехом, не
лишаемся Царства Небесного. Если перед смертью человек желает исповедаться, а священника нет, он
может написать грехи на листок или продиктовать для записи, а близкие потом
отнесут эту исповедь священнику. Для Исповеди желательно иметь постоянного священника, которому мы доверяем
и которого можем допустить в самые укромные уголки своей внутренней жизни. За
несколько лет хорошо изучив нас и наши обстоятельства, он сможет точнее
разрешать наши недоумения и направлять духовную жизнь в нужное русло. Может ли Бог принять Исповедь кающегося прямо, без священника? В том
случае, когда у человека нет возможности исповедаться у священника, для такой
надежды есть основания. Если же индивидуум умышленно уклоняется от Исповеди в
том виде, в каком Сам Бог установил ее еще во времена Ветхого Завета и
подтвердил в Новом, то – нет, не примет. Исповедь женщин также имеет свои особенности. Не без основания
считается, что у мужчин больше развита умственная сфера, а у женщин –
эмоциональная, что проявляется и в Исповеди. Их исповедь часто представляет
собой излишне подробный и эмоциональный рассказ о событиях личной жизни с
самооправданиями, жалобами и осуждением других. После такой исповеди женщина,
выговорившись, чувствует облегчение, но не благодатное, а душевное. Духовник
же, выдержав сильную эмоциональную атаку, получает внутреннее
расстройство вследствие того, что
чувства заразительны. Священник может выправить положение, сделав замечание о
неправильности подобной исповеди. Если же священник слушает без замечаний, с
сочувствием и сопереживанием, то может получить глубокое внутреннее
расстройство. В этом случае, при необходимости сразу после Исповеди служить
Литургию, большая часть ее проходит для священника не в молитвенном
настроении, а в состоянии расстройства, которое продолжается до Херувимской
песни или даже до момента Причащения. Что же сказать о больших праздниках,
когда таких исповедников -- десятки? Душевный разлад может продолжаться потом
в течение нескольких дней. Что же делать? Исповедь большого числа людей
всегда нелегка. Облегчить ее в какой-то мере может Исповедь по запискам,
через которые чувства и эмоции почти не передаются, замечания, направляющие
Исповедь в должное русло при уклонении, и правильный внутренний настрой
священника. Он заключается в том, чтобы считать главным действующим лицом в
Исповеди не себя, а Бога, к Которому обращается кающийся. Если мы, исповедавшись и ожидая Причащения, вспомним еще один или
несколько грехов (не смертных), то не следует возвращаться в исповедальню,
вызывать священника из Алтаря: все равно всех своих грехов мы никогда не
вспомним. Надо принять решение исповедать при ближайшей следующей возможности
то, что припомнилось, и без смущения причаститься. Полная Исповедь, с детского возраста, нужна, когда мы в первый раз
приходим в Церковь, при смене духовника, перед рукоположением. Тому, кто не
исповедался за всю жизнь при приходе в Церковь, следует сделать это хотя бы
задним числом. При смене духовника полная Исповедь нужна так же, как передача
истории болезни при смене лечащего врача. |
||||||
|
|
|
|
|
|
|
|